ПИСЬМО САНТА-КЛАУСУ

В одном небольшом городке жила девочка. Её звали Бетси. Она была очень хорошая девочка. И у неё была очень хорошая мама. А вот папы у неё не было. Он умер очень давно, ещё когда Бетси была совсем крошкой.
Мама Бетси очень любила свою дочку. Она всегда была к ней внимательна, часто дарила подарки, ходила с ней на разные весёлые представления. Но она не могла заменить ей папу. Даже в лес за грибами они не могли сходить - без папы им было там слишком страшно. Впрочем, любое дело за которое брались мама с дочкой словно говорило им, что и его они могли бы делать втроём.
И вот, незадолго до Рождества Бетси решила написать письмо Санта-Клаусу. Она знала из разговоров со своими подружками о тех вещах, которые они и их младшие и старшие братишки хотят попросить у Санта-Клауса - кто санки, кто новую куклу, кто красивое платье, а кто ещё что-нибудь из игрушек, вроде корабликов или конструктора. Почти все её знакомые писали письма Санта-Клаусу, отправляли их на Север, в Лапландию и ждали от него исполнения своих желаний. Но у Бетси было очень необычное желание. Она, конечно, не отказалась бы и от новой куклы, но больше всего на свете ей хотелось иметь папу. И она так и написала в своём письме:

"Милый Санта-Клаус, пришли мне, пожалуйста, папу!"

Когда Санта-Клаус получил это письмо, он растерялся. Впервые за всё время он не знал, что ему делать. Он хорошо умел мастерить разные детские вещи, игрушки и даже одежду. Но сделать живого человека... Это было не под силу даже ему. Он не мог выполнить просьбы Бетси! Но не мог и забыть об этом письме! Он должен был что-то сделать! Но что?!
Санта-Клаус долго думал над этой проблемой. И вот, наконец, в Сочельник, когда уже было пора ехать развозить подарки детям, ему в голову пришла одна идея. Он запряг в свои сани самых быстрых северных оленей и быстрее ветра помчался к тому городку, где жила Бетси. Но в город он не въехал, а оставил сани у леса и, взвалив на плечи мешок с подарками, отправился дальше пешком. Он сделал так, чтобы никто не подумал, что он Санта-Клаус. А уж если Санта-Клаус хочет что-то сделать, то он всегда добивается своего.
Он очень долго ходил по улицам городка и смотрел вокруг во все глаза. Смотрел так, как может смотреть только Санта-Клаус. И вот, наконец, он заметил одного молодого человека, который, выйдя из магазина, угостил конфетами совершенно незнакомых ему девочку и мальчика.
Санта-Клаус не дал ему уйти далеко. Своим широким сантаклаусским шагом он быстро догнал уходившего молодого человека и обратился к нему с просьбой:
- Не могли бы вы помочь мне донести мешок до одного дома?
- С радостью, дедушка, - ответил ему молодой человек, не узнав Санта-Клауса.
Однако, когда они добрались до дома, - а это был дом, где жила маленькая девочка Бетси, - Санта-Клаус вновь обратился к нему с просьбой:
- К сожалению, я очень спешу. Мне нужно идти дальше. Не могли бы вы занести на второй этаж и отдать девочке по имени Бетси вот это, - и с этими словами Санта-Клаус вытащил из своего мешка большую белую коробку. - Здесь подарок к Рождеству.
- Хорошо, - опять согласился молодой человек и, взяв подарок, понёс его наверх.
Дверь ему открыла Бетси и удивлённо уставилась на незнакомого дядю с большой коробкой в руках. Следом подошла её мама и тоже очень удивилась. Молодой человек объяснил, что его попросил передать этот подарок для Бетси один длиннобородый дедушка. Но ни Бетси, ни мама не знали, кто бы это мог быть. Поэтому они решили, что это ошибка и что они не могут принять этот подарок. Но молодой человек знал, что дедушка уже ушёл и решил во чтобы то ни стало оставить этот подарок девочке, которая, кстати, ему очень понравилась. Впрочем, как и её мама.
- Это подарок для Бетси и я не могу отдать его никому другому, - твёрдо сказал он и поставил коробку на стол.
- А что там? - спросила любопытная Бетси.
- Я и сам не знаю, - ответил молодой человек и предложил, - Давайте посмотрим!
С этими словами он развязал розовую тесьму и открыл коробку. Там оказался огромный и по виду необычайно вкусный торт. И тогда мама Бетси, сказала молодому человеку:
- Я не знаю, кто тот добрый человек, который передал этот торт, но к нам его принесли вы и я прошу вас остаться и попить с нами чаю.
Молодой человек из скромности начал было отказываться, но теперь уже твёрдо сказала мама Бетси:
- Нет-нет. Я вас никуда не отпущу, пока вы не попробуете этот необыкновенный торт.
- Останьтесь с нами, - вдруг тихонько попросила его Бетси.
И молодой человек просто не мог ей отказать. Он согласился. Третий раз за этот предрождественский вечер.
Торт был очень большой и даже втроём им не удалось его съесть. Мама Бетси воспользовалась этим и попросила Джона (они уже знали как его зовут) придти к ним и завтра. Ему понравилась эта идея и он пообещал, что обязательно придёт, хотя, конечно, не из-за торта.
Джон сдержал своё обещание и пришёл на следующий день. А потом приходил ещё и ещё. А вскоре маленькая Бетси с радостью узнала, что весёлый и добрый дядя Джон будет её папой. И тогда Бетси вдруг поняла, что тот длиннобородый дедушка, который передал ей торт на Рождество, был ни кем иным, как самим Санта-Клаусом. Он всё-таки сумел выполнить её просьбу!

БЕЛЬЧОНОК

Совиное Перо поймал бельчонка. В восторге он побежал в селение и, захлёбываясь от радости, стал показывать его всем и рассказывать о том, как он его ловил. Его товарищи вприпрыжку бежали рядом с ним, а взрослые только качали головами:
- Сколько шума из-за маленького бельчонка!
Но вот, Совиное Перо пробежал мимо Танцующей Выдры, сидевшего у своего вигвама.
- Ты, кажется, кого-то поймал? - спросил его старик.
- Да! - воскликнул раскрасневшийся мальчуган. - Бельчонка! Он не успел забраться на дерево! А я раз - и схватил его!
- Я вижу, ты очень рад? - опять спросил его Танцующая Выдра.
- Конечно! Ведь это моя первая добыча! Я теперь каждый день буду приносить что-нибудь домой! Я буду великим охотником!
- Твой отец Длинное Копьё тоже так радуется, когда приносит домой добычу? - продолжал Танцующая Выдра.
- Нет, - немного сбитый с толку, сказал Совиное Перо.
- Что же он делает?
- Он просто отдаёт её матери!
- Может быть, так стоит поступать и тебе?
- Почему?
- То, что для тебя радость, для твоей добычи - горе, - спокойно ответил Танцующая Выдра. - Поэтому радость о пойманной добыче настоящие мужчины прячут в своём сердце. Это не та радость, которую следует выставлять напоказ.
- Но почему? - снова спросил Совиное Перо.
- Чем больше твоя радость, тем больше горе пойманной добычи. А она может не уместиться в них, как не умещается в тебе.
- Я не понимаю тебя, Танцующая Выдра.
Старик вздохнул.
- Когда-то в нашем селении жил один мальчик, - начал рассказ Танцующая Выдра. - Он часто просил своего отца дать ему поохотиться самому. Но отец, считая его слишком маленьким, отказывал сыну. Но вот, однажды зимой, он всё-таки согласился дать ему попробовать. Отец повёл сына на замёрзшее озеро, и там мальчик поставил свою первую бобровую ловушку. Наутро он отправился проверить её и к его великой радости в неё попался маленький бобрёнок. Ловушка была поставлена мальчиком не слишком удачно, и поэтому в неё мог попасть только неопытный зверёк. Но мальчик всё равно был очень рад. Радость переполняла его настолько, что он, схватив ловушку и бобрёнка, бегом помчался домой. Он даже чуть не сломал свои снегоступы. С бешено стучащим сердцем он вбежал в селение, хохоча и размахивая пойманной добычей. Но когда мальчик подбежал к своему вигваму, то увидел вокруг только печальные лица. Оказывается, этим утром в соседнем вигваме умерла маленькая девочка...
- Умерла?! - воскликнул Совиное Перо, широко раскрыв глаза.
- Да, - печально кивнул Танцующая Выдра. - И вся радость мальчика сразу куда-то пропала. Он молча подошёл к своей матери и, не говоря ни слова, отдал ей зверька. На следующий день он опять пошёл ставить свою ловушку. Ему повезло. Место, о котором его отец говорил как об очень удачном, сегодня было свободно. И мальчик сразу установил там свою ловушку. И на утро нашёл в ней крупного бобра с красивой коричневой шерстью и широким хвостом. Восторгу мальчика не было границ. Он опять помчался в лагерь, словно за ним гнались бешеные волки. А, вбежав в него, он, захлёбываясь от радости, начал всем показывать свою добычу. Но нахмуренные брови взрослых сказали ему о том, что в селении что-то случилось. Оказывается, в схватке с бродячим медведем погиб брат вождя. И мальчик вновь отдал свою добычу матери, не говоря ни слова.
Танцующая Выдра сделал паузу, но Совиное Перо ничего не спросил. Он слушал старика, и его лицо было серьёзным.
- Отец мальчика вместе с другими охотниками отправился по медвежьим следам, чтобы убить гризли. Такие медведи бывали очень опасны, когда появлялись поблизости от селений. А мальчик вновь решил идти на охоту.
Перед уходом, он вдруг увидел шесть бобровых ловушек отца, висевших на стене вигвама, и решил тоже взять их с собой. На этот раз мальчик поставил целых семь ловушек. Он был очень возбуждён и поэтому, когда ставил последнюю, нечаянно порвал нить. Кое-как он соединил её и тоже насторожил для ловли бобра. Затем, предвкушая большую добычу, вернулся в лагерь. Однако, несколько дней он не мог покинуть селение, потому что бушевала сильная вьюга. Когда же он, наконец, пришёл к озеру, то с трудом отыскал свои засыпанные снегом ловушки. В шести из них были бобры. И только из седьмой - той, у которой была повреждена нить - бобр сумел уйти. Узелок, затянутый Совиным Пером, развязался. Огорчённый мальчик с силой топнул ногой, но его добыча всё равно была велика, и сердце его трепыхалось от радости. Приплясывая, он уложил бобров на наскоро сооружённый тоббоган и поволок добычу в лагерь. Несмотря на то, что дорога сильно вымотала его, мальчик решил сделать лишний крюк, чтобы зайти в селение с дальнего конца и провезти добычу через весь лагерь. Проходя через него, он не удержался, чтобы не подойти к вигвамам своих друзей, похвалиться добычей. От них он узнал страшное известие. Шестеро из семерых охотников, ушедших за медведем-гризли, попали в горный обвал. И только седьмой - его отец - остался жив. И то лишь благодаря счастливой случайности. Ремни на его снегоступах порвались, и он остановился, чтобы починить их. Но ему не пришлось догнать своих товарищей. Их накрыл снежный обвал. Поэтому и в этот день мальчик не смог похвалиться своей добычей, и посетовать на испорченную бобровую ловушку. В селении были иные печали и радости.
Танцующая Выдра замолчал. Совиное Перо тоже не проронил ни слова. И даже бельчонок в руках мальчика перестал биться.
- Спасибо тебе за этот рассказ, - наконец, сказал Совиное Перо.
- Я дожил до этих лет, только для того, чтобы рассказывать их, - улыбнувшись, произнёс Танцующая Выдра. - А теперь мне надо побыть одному.
Совиное Перо кивнул и пошёл обратно. Мальчик уже не направлялся к своему вигваму. Он вернулся к той сосне, возле которой он поймал бельчонка. Подняв его как можно выше, он подсадил бельчонка на дерево и тот мгновенно исчез в зелёной кроне сосны.

Недели через две, глубокой ночью, когда Совиное Перо спал в своём вигваме, его разбудил шум, поднявшийся в лагере. Оказалось, что в селение вернулся Летящая Птица - брат его матери, который долгое время был в плену у Длинных Ножей..

ВОЛЧЬЯ ЗИМА

Снег падал мягкими пушистыми хлопьями. Он покрыл уже всю спину медленно бредущего по лесу одинокого волка. Когда особенно пушистый комочек снега попадал на его мокрый нос, волк фыркал, показывая своё возмущение безцеремонным поведением этого природного явления. Он не любил этот сырой липкий снег. Его лапы глубоко проваливались в рыхлую снежную массу, мешающую идти. Плохое время для охоты! То ли дело весело бежать за добычей по твёрдому насту, который ломается под тяжёлыми копытами добычи, а затем режет ей ноги. Мороз после оттепели - вот лучшее время для охоты!
Хотя в одиночку даже в благоприятную погоду поймать добычу очень трудно. Нужна стая! Но в стаю его не приняли… Не приняли! Обида острым когтем полоснула по сердцу. И, главное, почему… Впрочем, сам виноват! Не так повёл себя при встрече с вожаком. Слишком уверенным в себе показался он, Серебристый, этому Черноухому. Не так подставил шею… Не так сильно прижал хвост… И тот сразу почуял соперника. И, кстати, был прав.
Серебристый две зимы водил стаи вдоль заснеженных горных склонов. Две зимы! Такие как он уже никогда не склоняют своей головы так, как это могут другие. Любая неудача вожака, небольшая оплошность и всё! У стаи новый вожак, а старому придётся уйти. Или возможен раскол стаи. Не хотел этого Черноухий. Очень не хотел! Знал он и то, что в его стае есть пара волков из бывшей стаи Серебристого. Той, которую прошлой зимой положили двуногие. Последние двое… Выжили только они и, он, их бывший вожак…
Дёрнулись было волки за Серебристым, но не пустил их Черноухий. Стае нужны клыки! Но не длиннее тех, что показывает вожак. Вот и разделил их, отогнав волка-одиночку. И теперь он, Серебристый, должен брести один по этому снежному болоту, пробавляясь время от времени неосторожной мышью. Его гордость была уязвлена. Но он шёл вперёд, словно чувствовал, что там, впереди, его ждёт и удача, и добыча. Но пока перед ним было лишь гадкое снежное крошево. Крошево!? Ноздри Серебристого дёрнулись. Наконец-то! Наступала ночь, снег подмерзал. Мороз начинал стелить перед ним дорогу.
Волк поднял голову, и в просвете тусклых облаков мелькнула почти полная красноватая луна. Охотничья луна. Сразу повеселело на сердце. Снег уже не залеплял глаза, а сыпал сухими острыми снежинками. Ветер, которого он ждал, начал рвать облака над лесом. Тёплый воздух, поднимаясь снизу, вдруг превращался в союзника Северного Властелина, зимнего друга волков.
Но неожиданно в ноздри пахнуло теплом и дымом.
«Двуногие!»
Серебристый на мгновение остановился.
«Посёлок!»
Обычно он обходил их стороной. Ему были непонятны эти существа, живущие странной, какой-то неестественной жизнью. Волчье проклятие! Волчья напасть! Соперники! Непонятные, двуногие существа! Что им надо от нас? Что им делать в наших лесах? В наших полях? В наших горах? Зачем им олени и лоси, созданные для нас, волков? Разве нет у них таких же странных четвероногих животных, которых они прячут в странных деревянных логовищах? Зачем им ещё и наша добыча?
Что ж… Если они охотятся на нашу добычу, будет только справедливо, если волки будут охотиться на их добычу! На их странных животных, пахнущих двуногими! Это будет просто справедливо!
И Серебристый, выбравшись к опушке леса, стал, не спеша, спускаться вниз к замёрзшей реке, на берегу которой двуногие прячут своих странных животных в деревянных логовищах.
Волк обошёл посёлок с запада, с подветренной стороны, чтобы его не почуяли собаки, эти грязные, мохнатые, волкоподобные существа, предавшие свободу ради изнеживающего тепла и пойла двуногих, которое лишь в насмешку можно назвать пищей.
Серебристый выбрал крайнее деревянное логово, построенное двуногими для своих животных. Ни одна собака пока не почуяла его. Прыжок, и дыра в стене, затянутая странной льдинкой, легко разбилась от несильного удара плеча волка, и Серебристый влетел внутрь.
Лохматые животные, только внешне похожие на сильных горных баранов, сразу бросились от него прочь, давя друг друга, прыгая по головам и обгаживая тех, кто оказался под ними. Трусливое блеяние заполнило их странное деревянное логовище, из которого не было выхода.
Ударом лапы Серебристый швырнул ближайшую овцу на грязный пол и сразу полоснул по её шее клыками. Дымящаяся кровь фонтаном брызнула вверх, наполняя спёртый воздух дурманящим ароматом. Волк приник к ране, и принялся жадно рвать куски мяса, заглатывая их вместе с хлещущей из раны кровью.
Охвативший овец ужас от произошедшего заставил их отчаянно блеять и метаться ещё больше прежнего по тесному помещению. Крайние овцы попытались пролезть глубже в овечью толпу, выталкивая тех, кто был послабее. Одну из овец оттолкнули так сильно, что она покатилась по полу прямо к ногам волка.
«Ещё добыча!» - в затуманенном кровавыми испарениями мозгу мелькнула мысль Серебристого.
Через мгновение перед ним лежало ещё одно трепещущее тело. Остановиться он уже не мог. Овцы одна за другой падали наземь с разорванными глотками. Кровь лилась рекой, дурманя и так уже замутнённый разум волка.
Но в этот миг распахнулась дверь и на пороге появился двуногий с длинной палкой, с громким шумом выпускающей злобно жалящих и убивающих свинцовых ос.
«Двуногий!»
И сразу громыхнул гром. Больно обожгло плечо. Но Серебристый всё же прыгнул вперёд. Мощным ударом лап он опрокинул двуногого и полоснул по открывшейся шее так же, как делал это с овцами.
Он не хотел убивать двуногого. Это двуногий хотел убить его! За что? За то, что он был голоден и хотел есть? Но разве виноват он в том, что просто хочет есть? Разве виноват он в том, что двуногие охотятся на его добычу и убивают его оленей и лосей? Разве виноват он в том, что двуногие такие жадные? И разве виноват он в том, что двуногие запирают своих животных в тесные клетки, в которых запах пролитой крови дурманит и заставляет убивать ещё и ещё? Если бы эти овцы жили также свободно, как горные бараны, то он не смог бы убить больше одного животного. Остальные разбежались бы. Не он строил эти тесные клетки, из которых нет выхода. Их построили двуногие!
Оказавшись снаружи, Серебристый сразу заметил несколько теней, с захлёбывающимся лаем отступивших при виде волка к ногам спешащих к овчарне двуногих, тоже держащих длинные громыхающие палки. Дважды грохнули выстрелы, но Серебристый был уже за оградой. Он мчался вперёд, широкими мощными махами бросая своё длинное гибкое тело в сторону спасительного леса за рекой. Гремевшие ему в след выстрелы не причинили ему вреда, хотя пара свинцовых ос и свистнула над самой его головой.
Они не смогли победить его! Они не смогли защитить свою добычу, своих странных животных, хотя на их стороне было преимущество в силе и количестве! И он ушёл! Отец-Волк и Мать-Луна хранили его. Спасительные деревья скрыли Серебристого.
Оказавшись под защитой леса, волк остановился и поглядел назад. Чёрные точки двуногих и их собак суетились на засыпанном снегом льду реки. Но он знал, что утром за ним начнётся охота. И тогда Серебристый свернул к северу. Он сделал это специально. Потому что стая Черноухого была южнее. А он не хотел наводить двуногих на своих сородичей. Пусть даже они и не приняли его. Но сначала Серебристый вылизал рану на плече. Пуля лишь рассекла шкуру, но необходимо было остановить кровь. Он немного потоптался на месте, дожидаясь пока рана подсохнет, а затем неспешной рысью отправился дальше.
Он шёл всю ночь, оставляя за собой длинную цепочку волчьих следов… оставляя сзади странные селения двуногих и их странных животных… оставляя стаю Черноухого… оставляя позади себя кусочек своей волчьей жизни.

Несколько раз он пересекал тропы двуногих. Но волк не придавал этому значения. Это были другие двуногие. Он не сделал им ничего плохого. Он не охотился ни на них, ни на их странных животных. Он не вёл с ними войну. Он шёл своим волчьим путём.
Однако утром, когда Серебристый, после долгого перехода, вышел к отрогам гор, ощущение опасности вдруг заставило его резко остановиться. Маленькая летающая смерть яростно впилась в твёрдый наст прямо перед его мордой, швырнув ему в глаза ледяную крошку. Чуть позже раздался гром.
«Двуногий!»
Серебристый рванул в сторону под прикрытие торчащих из снега чёрных скал. Немного обождав, он стал быстро перебегать от скалы к скале, и над его головой несколько раз свистнули пули. Однако волк быстро вышел под защиту каменного гребня и стал подниматься вверх по заснеженному склону.
Он помнил, что где-то выше должен быть узкий проход в долину, за которой его ждал лес, его родной лес. Надо было лишь пройти этим узким ущельем через перевал. И Серебристый шёл. Шёл всё выше и выше. Шёл не спеша, иногда останавливаясь и замирая в тени чёрно-белых заснеженных скал. Вот и площадка, с которой начинался спуск вниз…
Острый запах человеческого пота и чего-то палёного резко ударил ему в ноздри.
«Двуногий!»
Так вот откуда он стрелял! Отсюда и вправду открывался прекрасный вид на низину, по которой он подошёл к горам.
Человек резко повернулся. Увидев волка, он от неожиданности сделал неловкое движение и поскользнулся на обледенелом камне. Нелепо взмахнув руками, чтобы сохранить равновесие, он растопырил пальцы и выпустил из рук свой карабин. Оружие ударилось о скалу, упало на снег и заскользило вниз по склону, набирая скорость. Человек растерянно наблюдал, как оно уносится прочь, а когда оно рухнуло вниз с высоты пятидесяти футов, безпомощно обернулся.
Он стоял расставив руки и в его глазах нарастал ужас и ожидание смерти. Волк с лёгкостью мог убить его. И двуногий это знал. Знал это и Серебристый. Двуногий не смог бы даже воспользоваться своим ножом, потому что тот лежал у рюкзака рядом с нарезанной ветчиной.
Но волк открыл пасть и высунул длинный красный язык. Он смеялся. Смеялся над этим нелепым двуногим, который без своей громыхающей палки и блестящего клыка в руке превратился в дрожащего кролика. Волку не нужна была смерть этого жалкого двуногого. Он не охотился на двуногих. Он убивал их только тогда, когда двуногие хотели его смерти. Этот двуногий тоже хотел его убить. Но это было раньше. Сейчас он просто хотел жить. Двуногий был больше не опасен ему.
Серебристый демонстративно отвернулся от двуногого, источающего флюиды страха, и слегка махнув хвостом, спокойно направился к выходу из ущелья. Вскоре он уже скрылся за поворотом.

Покинув горы, Серебристый подремал немного в укрытии до наступления темноты, а затем начал долгий переход через долину. Но глубокой ночью он остановился. Полная луна ярко светила в ночи, маня своим единственным волчьим глазом. И Серебристый завыл. Долгий вой одинокого волка разнёсся по долине, ушёл в высоту и серебряной изморозью украсил сверкающие звёзды. Вой шёл из самой глубины волчьего сердца. Он дарил ему силу и укреплял его волю. Вой наполнял волка чувством единства с Луной и звёздами, с безкрайними снежными равнинами и таящими тайны тёмными лесами; но, главное, он дарил волку чувство единства со всем волчьим племенем, как бы далеко не разбросала волков их волчья судьба.
Неожиданно он услышал далёкий, словно пришедший с другого конца земли вой. Выла волчица. Одинокая волчица. Она была одинока и голодна. Она была потеряна и забыта всеми. И Серебристый отозвался ей, вложив в свой вой всю свою силу, чтобы поддержать её. А затем широкой рысью продолжил путь к далёкому лесу.
Утром лёгкий пушистый снежок припорошил твёрдый наст и был хорошим подспорьем в охоте. Следы всех обитателей были видны издалека. Однако всю его пищу за сутки составил заяц, себе на беду вылезший из сугроба, когда Серебристый пробегал мимо. Да ещё пара мышей полёвок, потерявшихся на просторах снежной равнины.
Когда солнце перевалило за полдень, волк, наконец, достиг леса. Едва войдя под своды тёмных елей, Серебристый почувствовал на себе чей-то взгляд и повернул морду. Из-за кустов на него смотрела волчица. Он сразу понял, что это та самая волчица, с которой он переговаривался ночью. Неспешно он приблизился к ней, и они коснулись носами. Она тоже поняла, что это тот самый волк. Они обнюхались, приветливо помахивая хвостами. У волчицы, несмотря на серый мех, хвостик был необычного белого цвета. И волк сразу назвал её Белохвостой. Белохвостая была очень худа. Видно, что ей несладко пришлось одной в зимнем лесу.
Не сговариваясь, они побежали рядом, принюхиваясь и присматриваясь друг к другу, а также к окружавшему их лесу. Спустя некоторое время они набрели на следы косуль. Обменявшись только взглядами, Серебристый и Белохвостая побежали по следу. Скоро они вышли в редколесье и увидели вдалеке пять косуль, объедавших тонкие ветви деревьев. Дул лёгкий западный ветерок и волки неспешной рысью стали обходить косуль с восточной стороны. Пройдя немного, Серебристый оставил волчицу, а сам по широкой дуге стал обходить косуль с юго-востока.
Дождавшись когда Серебристый займёт выгодную позицию, Белохвостая, крадучись, стала приближаться к маленькому стаду. Одна из косуль, почувствовав было опасность, подняла голову, но, не заметив ничего подозрительного, продолжила объедать ветки и сдирать с молодого деревца сладкую кору. В этот миг волчица рванула вперёд. С опозданием заметив приближающегося зверя, косули бросились бежать. Самые сильные и быстрые сразу вырвались вперёд. Белохвостая, напрягая все силы, старалась мчаться наравне с ними, забегая при этом то справа, то слева. Это заставляло косуль менять направление. Но долгой погони голодная волчица выдержать не смогла бы. Не было стаи! Не было тех, кто мог бы, помогая друг другу, срезать углы, приближая к себе добычу. Но у неё был иной план. Выгнать косуль к засаде!
Вот и высокие кусты, за которыми ждёт Серебристый. Однако, три косули уходили в сторону. Ещё две косули отставали, но и они с каждым шагом удалялись от Белохвостой, совсем выбившейся из сил.
И тут вылетел Серебристый. Он мчался, делая огромные прыжки. Косули заметили новую опасность и резко изменили направление, но волк неумолимо приближался. Свежие силы давали ему небольшое преимущество. Ещё три прыжка… Ещё пять… Косули уже рядом… И вдруг из-за поваленного дерева, почти навстречу им выскочил незнакомый бурый волк. Две отставших косули метнулись в сторону, и Серебристый прыгнул, сбивая плечом одну из них, одновременно впиваясь клыками в её горло.. Другая отставшая косуля снова резко бросилась в сторону, пройдя совсем рядом с Бурым. Волк попытался достать её и сделал отчаянный прыжок. Но его клыки схватили пустоту. И косуля ушла. Догнать её уже не было ни сил, ни возможности. А вот её более неудачливую спутницу уже рвали Серебристый и Белохвостая.
Бурый волк стоял поодаль, переступая лапами на месте. Теперь было хорошо видно, что это уже старый волк. И, скорее всего, он прятался за деревьями с безумной надеждой, что косули, возможно, приблизятся к нему настолько близко, что ему удастся схватить одну из них. Выскочив навстречу косулям, он стал невольным участником загона, но сейчас не решался подойти к добытой косуле, которую на его глазах рвали другие волки, по сравнению с ним полные сил и уверенности в себе. И поэтому он ждал, поглядывая на могучего волчару, завалившего эту косулю.
Серебристый поднял окровавленную морду и посмотрел на Бурого. Он мог и один завалить косулю. Её судьба была предрешена. Просто пришлось бы сделать лишних несколько прыжков. И Бурый понимал это. Это понимал и Серебристый, и поэтому поднял взгляд на Бурого не раньше и не позже, чем был должен для вожака.
Бурый заметил внимание к своей персоне и, вильнув хвостом, опустил голову, но краем глаза наблюдал за поведением Серебристого. И Серебристый повёл мордой, приглашая его присоединиться к трапезе. Не заставляя себя долго ждать, Бурый жадно набросился на ещё тёплое мясо и внутренности косули, заедая их комками снега, наполненных её кровью.
Когда первый, да и второй голод были утолены, от косули осталось совсем немного: кости с остатками мяса, куски шкуры, жилы… Это они оставили на утро. А сейчас волки, освещаемые заходящим солнцем, сытые и удовлетворённые прилегли в у ближайших зарослей.
Выждав время, Серебристый встал и, подойдя к Белохвостой, коснулся её морды, благодаря за проделанную работу. Белохвостая отозвалась ему. Затем волк подошёл к Бурому. Тот немедленно вскочил на ноги. Серебристый слегка толкнул его плечом, и Бурый сразу признал его вожаком. Ритуал был соблюдён, и они обнюхались. Вышло так, что в охоту на косулю вступили два почти одиноких волка, а из неё они вышли маленькой, но стаей.
Ночь они провели возле добычи. И когда взошла полная Луна, их вой огласил окрестности, объявляя их собственностью новой стаи. И он был услышан. Утром к ним присоединились ещё два молодых волка, родивших только прошедшей весной и оставшихся без родителей по вине двуногих. Волки были приняты. И новая стая отправилась на исследование теперь уже их территории.
Отныне и до весны всё, что окружало их, принадлежало им. Их ждали новые погони, новые приключения… И они были свободны!
Весной Серебристый и Белохвостая заведут семью. И следующей зимой их подросшие волчата тоже войдут в стаю, возглавляемую их отцом, чтобы также как это делали их волчьи предки, вновь и вновь идти своим волчьим путём и бросать вызов своей волчьей судьбе.

КУРОЧКА-РЯБА

Мистер Снейк спокойно лежал на диване и думал. Он отдыхал.
Когда вдруг раздался первый звонок в дверь, Волк поморщился. Он не любил, когда его безпокоили в такие минуты. Кроме того, он был уверен, что в дверь звонит женщина. А он не любил, когда его в такие минуты тревожила женщина. Однако колокольчик продолжал надрываться и детектив решил, что лучше будет открыть.
Он нехотя встал и спустился вниз по лестнице. Открыв дверь, Снейк понял, что был не прав – лучше бы он не открывал. На пороге стояла баба. Её широкое щекастое лицо было красным и возбуждённым.
- Господин! – взвизгнула она так, словно к ней вышел не мистер Снейк, а мясник с ножом, перепутавший её со свиньёй, которую собирался зарезать. – Помогите мне!
«Дейдра», - всплыло в памяти детектива имя женщины. Она жила за два квартала от него.
- Что случилось? - спросил он.
- У меня украли курицу! – воскликнула она так, словно в Городе Изгнанников началось землетрясение.
«Зря я открыл дверь,» - подумал Снейк, но вслух сказал, - Это, действительно, большая потеря. Но я не…
- Нет! Нет! – продолжала Дейдра. – Вы должны мне помочь. Умоляю вас! Милый мистер Снейк! Пожалуйста! Заклинаю вас, помогите! Я заплачу вам золотом!
Но Снейк уже думал о другом. Он увидел приближающегося к его дому Кургула.
- Отлично! – ответил он Дейдре. – Заходи!
Махнув рукой гоблину, он провёл женщину внутрь. Кургул, ускорив шаги, тоже поднялся за ними следом. Они расселись в кресла. Дейдра недовольно косилась на Кургула.
- Это мой помощник, - представил Кургула хозяин. – Можете начинать.
Какое-то время женщина молчала, а затем вдруг снова запричитала:
- У меня украли курицу. Мою лучшую курицу! Как она неслась! Как она неслась!
- Вы подозреваете кого-нибудь? – задал вопрос детектив.
- Конечно! – воскликнула Дейдра. – Это моя соседка! Она всегда зарилась на моих кур. Особенно на мою несушку!
- Чем же она была так особенно хороша? – прерывая её, спросил Снейк.
На мгновение женщина опять умолкла, подозрительно взглянув на Снейка и Кургула, а затем снова запричитала:
- Она так неслась! Так неслась!
Детектив поморщился.
- Это я уже слышал. Говори только то, чего я ещё не знаю! Какого цвета была курица?
- Рябенькая такая, - поспешно ответила Дейдра. – У вас ведь большие связи, мистер Снейк. Натравите на неё нашего шерифа! Пусть он её арестует! Она сразу же вернёт.
- Турарор не собака, чтобы его на кого-то натравливать! – возразил детектив. – Вы бы лучше шли сразу к шерифу.
- Но он не захочет ничего искать!
- А я захочу?
- Вы да! – быстро ответила Дейдра. – Мы же соседи!
Мистер Снейк усмехнулся.
- Найдёт мой помощник, - ответил он. – А если не сможет, - и он метнул взгляд на Кургула, - подключим шерифа.
Гоблин всё понял. Это дело поручали ему.
Когда женщина ушла, Снейк сказал:
- Значит так, Кургул. Мне ерундой заниматься некогда. Иди и ищи эту курицу. У соседей или ещё где. Ты всё слышал?
- Да, шеф, - кивнул гоблин. – Рябая курица.
- Точно! Её и ищи!
Кургул тут же вскочил и умчался на улицы Города Изгнанников. А мистер Снейк снова завалился на диван.
«Золотом она заплатит, - подумал он. – Что-то здесь не так!»
* * *
Гоблин вернулся через пару часов.
- Шеф, - сразу объявил он. – Этой курицы нигде нет! Я обшарил все курятники соседей!
- То есть, как обшарил? – удивился Снейк.
- Ну, проверил их, - бодро сказал Кургул. – Ни у кого ни одной рябой курицы.
- Ты что, лазил в курятники? – нахмурился Волк.
- Не только! Я ещё поговорил кое с кем…
- Это противозаконно! – воскликнул детектив.
- Разговаривать?- теперь уже удивился гоблин.
- Нет! Лазить по чужим курятникам!
- А как же я тогда найду курицу?
- Как хочешь! Но только не так! Надеюсь, тебя хоть никто не заметил?
- Никто, мистер Снейк, - гордо объявил Кургул. – Я был осторожен.
- Так, - вздохнул Волк. – Всё ясно! Короче, больше никаких лазаний по чужим курятникам! И вообще по чужим домам! Отправляйся, куда хочешь и ищи эту курицу. Это твоё дело! Без курицы не возвращайся!
- Я всё понял, шеф! – ответил гоблин и выскочил из дома.
А мистер Снейк снова улёгся на диван, ругая про себя, на чём свет стоит, этого чересчур усердного помощника.

Когда Кургул вернулся, Волк уже дремал. В руках у гоблина был мешок, в котором что-то трепыхалось.
- Что там у тебя? – сонно спросил Снейк.
- Курица! – гордо объявил Кургул и развязал мешок. Из него с квохтаньем выскочили две рябых курицы, но были ловко пойманы гоблином за шею.
- Почему две? – удивляясь, спросил Волк.
- Вторая нам! – улыбнулся Кургул. – Я замечательно готовлю курицу! Запечём её в жаровне! – И он вдруг резким движением руки свернул одной из куриц шею.
Птица забила крыльями и задёргала ногами в предсмертных судорогах, но гоблин прижал её к полу. Вторая курица, увидев судьбу первой, тоже забилась.
Волк поморщился.
- Где ты вообще их взял?
- Это секрет! – таинственно улыбаясь, сказал Кургул. – Это же моё дело! – Оставив переставшую дёргаться курицу у входа, гоблин сунул вторую в мешок и, сказав, - А эту я отнесу Дейдре, - исчез за дверью.
Снейк только покачал головой.
Кургул вернулся довольно быстро. В руках он по-прежнему держал трепыхающийся мешок с курицей.
- Там убийство! – воскликнул гоблин. – Дейдру убили!
- Кто? Когда?
- Там был шериф, - ответил Кургул. – Я только намекнул ему, что вы интересуетесь этим делом, и он сразу мне всё выложил.
- Я не интересуюсь этим делом! – рявкнул Волк. – Это твоё дело! Больше никогда не упоминай моего имени!
- Я понял, шеф, - сговорчиво кивнул головой Кургул. – Это тайна!
- Да, никакая это не тайна! – вскакивая с дивана, воскликнул Снейк. – Просто не упоминай моё имя! И всё!
- Хорошо, шеф, - сразу согласился гоблин. – Но что делать с курицей? Дейдра ведь убита!
- Отдай её мужу, - ответил детектив, хмуро глядя в окно.
- Так его ж арестовали, - удивился Кургул. – Это ведь он убил Дейдру.
- Хакка! – выругался Волк по-эльфийски. – Что ж ты молчал?!
- Я же сказал, - ответил гоблин, не понимая, из-за чего ругается Снейк. – Там и ещё одно убийство…
- Что?!
- Да! – кивнул Кургул. – Соседка Дейдры убила своего мужа. Всё наоборот.
- Куанта хакка! – снова выругался Волк. – И ты молчишь?!
- Да я… - обезкураженно произнёс гоблин. – Я об этом ведь и рассказываю.
- А с кем ты говорил до этого?
- На рынке? – уточнил Кургул.
- На каком рынке?
- Ну… на котором я купил этих куриц.
- Зачем?
- Я искал рябых куриц… А они были только там…
Волк рухнул на диван.
- Ладно, с этим позже. С кем ты говорил до рынка?
- Ну… с мужем Дейдры. Он был такой довольный… курил трубку. Я просто его спросил, не знает ли он…
- Валаруко лен хакканна! – яростно выругался Снейк.
- И с соседкой я говорил. Хорошая женщина. Но она…
Волк вскочил с дивана.
- Значит, ты с ними просто поговорил?! – рявкнул детектив. – А теперь они оба арестованы за убийство!
Кургул растерянно смотрел на него.
- Видишь эту курицу?! – спросил Волк, указывая на лежавшую у входа убитую птицу. – Следующей жертвой будешь ты!
И Снейк выскочил из дома.

Кургул не соврал. Два убийства. Муж убил свою жену, а жена убила своего мужа. Соседи. Все в округе только и судачили об этом. Но к Турарору детектив не пошёл.
Когда Снейк вернулся домой, гоблин уже ощипывал курицу, погружённую в чан с горячей водой.
- Дай сюда! – сказал оборотень, отбирая у него уже почти ощипанную тушку птицы. – Ещё испортишь! А чего она такая тяжёлая?
Дощипав перья, он полоснул когтем по брюшку курицы. На стол вдруг выкатилось золотое яичко.
- Золото? – удивлённо воскликнул Кургул.
- Золото, - утвердительно сказал Снейк, поскребя по яичку когтем. – Ну и курочку ты купил!
Гоблин замялся, не зная, что ответить.
Детектив покачал головой.
- Теперь я, пожалуй, знаю, в чём тут дело.
Волк тщательно очистил брюхо курицы от всех золотых яичек, включая самые мелкие. А вот первое, было уже просто готово для того, чтобы снестись. Промыв их, он сложил золотые яйца в мешочек, и сказал:
- Можешь продолжать. Да и вторую курицу тоже зажарь, - прибавил он, покосившись на шевелившийся мешок.
И ушёл. Теперь он направлялся к Турарору.
* * *
- Ну, как, раскрыл убийства? – с ходу спросил он у шерифа.
- Чего там раскрывать-то? – поморщился гном. – Бытовая ссора. Муж-пьянчужка вконец достал свою жену. Вот у неё нервы и не выдержали.
- Угу, - усмехнулся Снейк. – А жена-пьянчужка вконец достала своего мужа.
Шериф нахмурился.
- Нет, - наконец, сказал он. – Тут что-то другое. Наверное, ревность.
- Думаешь, Дейдра изменяла Ховарду?
- Вообще-то непохоже. Но кто знает?
- Я, например, знаю.
- Ты, как всегда, всё знаешь, - криво усмехнулся шериф.
- Судьба такая, - улыбнулся в ответ Снейк. – Хочешь, расскажу, как было дело?
- Сделай такую любезность.
- У Дейдры и Ховарда была курочка-ряба, которая несла золотые яйца…
Турарор недоверчиво покосился на Волка.
- Тебе бы сказки сочинять, - сказал он.
Мистер Снейк согласно кивнул и продолжил:
- А убил Ховард жену вовсе не из ревности. А за длинный женский язык. Иметь такую курицу и держать в тайне… - Детектив покачал головой. – Это выше сил женщины.
- Намекаешь, что она разболтала об этом Гермине?
- Вне всяких сомнений! – кивнул Волк. – А соседка эту курицу у неё и украла. А когда Ховард узнал об этом, то сразу схватился за топор.
- Ну, а второй труп откуда? За что Гермина убила своего мужа? Не хотела делиться?
- Делиться она, конечно, не хотела, - кивнул детектив. – И поэтому ничего ему не сказала. Но ты прав. Её муженёк был пьянчужкой. Спёр одну из куриц, к его несчастью ту самую, и продал на рынке, чтобы на очередную бутылку хватило. А Гермина узнала об этом и, недолго думая, ухватом мужа по голове.
- Складно сказываешь, - сказал гном. – А где доказательства?
- А вот они! – И высыпал на стол золотые яйца.
Турарор, до последнего момента не слишком веривший рассказу Снейка, вытаращил глаза.
- Откуда они у тебя?
- Всё законно, шериф, - улыбнулся он. – Мой помощник просто купил эту курицу на рынке.
- Просто купил? – недоверчиво переспросил гном.
- Да, - кивнул Волк. – Просто купил. Совершенно случайно.
- Ну-ну, - покачал головой Турарор. – Оставишь мне их как вещественные доказательства? – И шериф кивнул на яйца.
- Забирай, - сказал детектив, и подвинул золотые яйца в сторону Турарора.
Круглые шарики легко покатились по столу прямо в широкие ладони гнома. Но одно яйцо, то, которое было уже почти готово для того, чтобы быть снесённым курицей, покатилось чуть в сторону, потому что было овальным. Прокатившись мимо ладоней шерифа, оно упало на пол.
- Ой! – воскликнул Волк, заглядывая под стол.
- Что это? – вытаращил глаза Турарор.
Из треснувшего яйца выползло нечто чёрное. Оно было похоже одновременно и на курицу, и на маленького дракона. Существо вдруг сверкнуло злобными глазками и изрыгнуло пламя из чёрного клювика.
Не раздумывая, Снейк вскочил, и своим сапогом быстро наступил на уродливого птенца. Раздался писк и хруст золотой скорлупы. Волк убрал сапог. Под ним было чёрно-кровавое месиво.
- Думаешь, он был опасен? – спросил гном.
- Думаю, что опаснее тот, который был в первом яйце.
- В каком яйце?
- Которое эта курочка снесла раньше. Ведь Ховард и Дейдра уже знали, что эта курица несёт золотые яйца.
- Надо найти его!
- Тащи сюда Ховарда, - сказал Снейк. – А лучше пошли к нему в камеру.
- Согласен.
С некоторой опаской, сунув золотые яички в карман, шериф вместе с детективом отправились в тюрьму. Бырхаш, встретивший их у входа был разочарован, поскольку они не привели с собой ни одного арестованного. Открыв камеру с Ховардом, он ушёл.
Арестованный сидел на кровати, сжав кулаки.
- Что пришли? – злобно сказал он. – Посадили, вот и сижу. Что вам ещё надо?
- Обрадовался. Посадили, - тоже недобро сказал шериф. – За убийство тебе не тюрьма, а петля полагается. Это, во-первых. А во-вторых, суда ещё не было. Так что дёргать тебя будут ещё не раз. А в-третьих…
- А в-третьих, - вставил Снейк. – Мы сейчас пришли спросить, где золотое яйцо, которое твоя курочка-ряба снесла?
Ховард откровенно расхохотался.
- А больше вам ничего не нужно? Жемчугов? Бриллиантов?
- Слушай, Ховард, - сказал Волк. – Это яйцо опасно!
- Врите-врите, господа, - насмешливо произнёс Ховард. – Это моё яйцо! Вы его не найдёте!
- Думаю, скоро его и искать будет не нужно, - возразил детектив. – Оно само найдётся. И, боюсь, очень скоро.
- Смотри! – поддержал детектива шериф и, достав одно из золотых яичек из кармана, швырнул его на пол. Яичко упало, но не разбилось.
- Что за… - воскликнул гном, и швырнул ещё одно побольше.
Но и оно тоже не разбилось.
Ховард снова расхохотался.
- Вот так представление! Что это вы мне тут показываете?
- Слушай, балбес! – рявкнул Снейк. – Твою курицу выпотрошил лично я. Эти яйца из её тушки! То, которое было почти готово, чтобы быть снесённым, случайно разбилось. В нём сидел монстр. Я его убил. Но, думаю, скоро и из твоего яйца родится нечто ужасное.
- Любишь сочинять страшные сказки? – усмехаясь, спросил Ховард. – Можешь не стараться! Не из пугливых!
- Это я понял, - кивнул Волк. – Ты не из пугливых. Ты из дураков.
- Шериф, - сказал Ховард. – А за оскорбление разве у нас больше не наказывают?
- Это не оскорбление, - ответил Турарор. – Это констатация факта.
Подобрав золотые яички с пола, друзья вышли из камеры. Тролль-тюремщик запер дверь, и они направились в сторону комнаты, которую Бырхаш гордо называл своим кабинетом.
- Надеюсь, этого человечишку не придётся выпускать? – спросил начальник тюрьмы, увидев шерифа и детектива.
- Придётся, - огорчил его Турарор. – Но только после суда, и только до виселицы.
Бырхаш осклабился.
Громкий топот и стук заставил всех обернуться. В комнату вбежал Габардыл.
- Шеф! – крикнул он. – На Рыбачьей улице пожар!
- Пожарную команду туда! Быстро! – распорядился шериф.
- Уже умчались!
- И Типуна туда тоже!
- Так он же…
- Что?
- Ну… как всегда… вчера же был День пекаря.
- Он же не пекарь!
- Это не помешало ему отметить его.
- Буди его как хочешь! И быстро гони к дому Ховарда!
- Шеф, откуда вы знаете? – удивился Габардыл.
- Я шериф! Я всё знаю! – рявкнул Турарор.
Снейк мысленно усмехнулся, когда гном произнёс последние слова. Вообще-то это была его фразочка.
* * *
Разумеется, золотое яичко давно уже не лежало в кладовке Ховарда. Оно треснуло, и из него высунулась маленькая чёрная головка. Затем вылез и чёрный цыплёнок. Он огляделся и полыхнул пламенем из клюва в сторону какой-то деревянной шкатулки. Она вспыхнула. Когда пламя разгорелось, чёрный петушок вдруг втянул его в себя и сразу стал больше. Тут же он полыхнул пламенем в сторону деревянных полок. Они тоже вспыхнули. Петушок подождал, а затем снова раскрыл клюв и, втянув в себя огонь, вырос ещё больше. Затем он поджёг стены и дверь. Вскоре из пылающей кладовки Ховарда вышел огромный чёрный петух, злобно сверкающий огненными глазами и пышащий пламенем.
* * *
Когда Снейк и Турарор добежали до дома Ховарда, он полыхал как костёр, разожженный в день летнего солнцестояния. Горели и оба соседних дома.
Пьяный Типун, он же начальник пожарной команды, делал какие-то странные движения руками, перебирал своими неустойчивыми ногами, словно пытался танцевать, и при этом ещё что-то бормотал.
Детектив с сомнением смотрел на него. Однако, несмотря на скептическое отношение Волка к действиям пьяного Типуна, резкие порывы ветра неожиданно пригнали откуда-то чёрную тучу, и она обрушила на Рыбачью улицу потоки воды. Снейк и Турарор еле успели спрятаться под навесом дома напротив. Тем временем, из полыхающего дома вдруг вышел огромный чёрный петух с огненным гребнем и огненным взглядом, которым он, казалось, мог прожечь насквозь любого. Монстр резко дыхнул пламенем в сторону шатающегося Типуна. Но тому, видимо, сейчас не только море было по колено, но и огонь по барабану. Так и не добравшись до пьяного колдуна, пламя из клюва чёрного петуха потухло, заполнив всю улицу густым паром. Когда он, наконец, рассеялся, шериф и детектив увидели не великанского петуха, а крохотного цыплёнка, плюющегося во все стороны пламенем, в надежде поджечь хоть что-нибудь. Однако на Рыбачьей улице вода текла уже не ручьями, а целым потоком. Чёрный цыплёнок стал ещё меньше, а затем и вовсе исчез. И крохотная чёрная головешка была унесена водой.
Дом Ховарда сгорел дотла. Сгорел и дом, где жила Гермина. Остальные дома удалось спасти почти целиком. Жертв не было. Шериф опросил свидетелей, хотя и так понимал, в чём была причина пожара.
- Да хватит уже, - потянул Снейк Турарора за рукав. – Пошли обратно в тюрьму.
- Да Ховард ничего не скажет, - отозвался гном. – И ничему не поверит. Даже в то, что его дом сгорел. А если поверит, то скажет, что мы сами его спалили. Знаю я таких ребят!
- Нет-нет, - покачал головой Волк. – Я предлагаю поговорить с Герминой. Может быть, она знает, откуда Ховард взял эту курицу.
- Попробуем, - согласился шериф. – Пошли!
* * *
Когда Снейк и Турарор вошли в камеру, Гермина сидела на топчане и плакала.
- Расскажи-ка мне, Гермина, что ты знаешь о курице, из-за которой разгорелся весь этот сыр-бор, - начал шериф.
- Да я ничего не знаю, кроме того, что она несёт золотые яйца, - всхлипывая, ответила женщина. – Так мне сказала Дейдра.
- А Дейдра не говорила, откуда Ховард взял эту курицу?
- Он вроде её с рыбалки принёс.
- С рыбалки?
- Да, господин.
- Первый раз слышу, чтобы на рыбалке ловили не рыбу, а кур.
- Он и рыбу тоже принёс, - сказала Гермина. – А курицу эту ему кто-то дал.
- Кто?
- Я не знаю, господин.
- А скажи, Гермина, - задал свой вопрос Снейк. – Куда обычно ходит рыбачить Ховард?
- Он всегда ходит один, - ответила женщина. – Вроде, вниз по реке. Куда-то к землям карликов. Там какая-то заводь есть, где рыбы много. Только мне это не Дейдра говорила, а мой бедный муж. Ему как-то Ховард обмолвился.
- Ясно, - кивнул Снейк. – Спасибо.
- Тебе это зачтётся при вынесении наказания, - добавил шериф.
Гермина кивнула и закрыла ладонями заплаканное лицо.
* * *
Наскоро перекусив, Турарор, Снейк и пять гвардейцев уже ехали через город. Их путь лежал вдоль левого берега реки. Потратив на дорогу несколько часов, маленький отряд добрался до заводи, о которой говорила Гермина. Когда-то здесь проходило старое русло реки. Но то ли Одайя подмыла глинистые холмы, на которых стоял лес, и они, завалив дорогу реке, заставили её искать новый путь, то ли река сама постепенно спрямила своё русло. Как бы то ни было, здесь образовалась длинная и широкая заводь. Она была так широка, что, скорее, напоминала озеро. Находясь на противоположной стороне, они отметили, что правого берега почти не видно.
Отряд неспешно двигался вдоль берега. Ловить здесь рыбу можно было в любом месте. И что они хотели найти, друзья и сами не знали. Местами попадались старые кострища, следы рыбацких ночёвок. Уже вечерело, когда Турарор, Снейк и гвардейцы пересекли границу земель карликов. Здесь не было пограничных столбиков, но отличие было разительным. Чистенький ухоженный лес подходил к самому берегу. Ни бурелома, ни сухостоя, даже веток и шишек не валялось на мягкой траве.
Когда совсем стемнело, они услышали отдалённый шум реки и поняли, что заводь кончается.
- Ну, и что мы узнали? – спросил шериф у Снейка.
Детектив, который всю дорогу вертел головой во все стороны, вдруг указал куда-то в темноту.
- А это чей домик?
Отряд подъехал ближе.
Избушка была ветхой. Казалось, она развалится от одного прикосновения. Гвардейцы зажгли припасённые факелы. Сомнений в том, кому принадлежит это, не выше человеческого роста жилище, не было. Низенькая дверца, крохотные окошки – всё говорило о том, что здесь живёт карлик. Или жил. Второе казалось более верным.
Волк обошёл её, приглядываясь повнимательнее. Он осмотрел траву и старое кострище неподалёку. Затем, махнув рукой Турарору, ушёл в лес.
- Шеф! – сказал Каптыгул. – Надо бы костёр развести. Тут заночуем.
Шериф кивнул, тоже осматриваясь.
- Из чего костёр делать-то? – возразил Каптыгулу Сортыш. – Деревья-то сырые! Гореть-то не будут!
- Да избушку развалим! – ответил гоблин троллю. – Всё равно она никому не нужна.
- Шеф! – теперь уже позвал шерифа Сортыш. – Мы избушку-то развалим. Не возражаешь?
Турарор думал и не сразу отозвался.
- Давайте, - наконец, сказал он. – Палатку ставьте. – И пошёл к заводи.
Вода тихо набегала на берег. Кое-где всплёскивалась ещё не уснувшая рыба.
«Хорошее место для ловли, - подумал гном. – Не здесь ли Ховард рыбачил?»
Побродив ещё немного, он вернулся, сел у весело потрескивающего костра и закурил трубку.
«Куда этот Волк запропастился?» - думал он.
Словно отвечая на его вопрос, из темноты появился Снейк.
- Избушку зачем порушили? – сразу спросил он.
- Да кому она нужна, избушка-то? – отозвался Сортыш. – Никто тут не живёт-то.
- И похлёбка уже почти готова, - добавил Каптыгул. – С мясцом!
Волк покачал головой.
- Где ваши глаза? – сказал он. – В неё три новых бревна добавлено. И сразу видно, что недавно. И вообще… Вы видели, какой порядок в лесу карликов? Думаете, они бы не разобрали пустой дом?
- И что теперь-то? – спросил Сортыш.
- Да ничего, - ответил Снейк и полез в палатку спать.
Гном докурил трубку и тоже последовал за Волком. А гвардейцы ещё долго сидели у костра и бросали жребий, кому дежурить.
* * *
- Стой! Ты кто? – послышался голос Габардыла, которому выпала утренняя смена.
Волчьи уши Снейка дёрнулись и он, растолкав спящих гвардейцев, выскочил из палатки. У костра стоял карлик в странной серой одежде, на которой то тут, то там красовались чёрные пятна. В руках он держал птичью клетку, с молча прыгающими канарейками.
- Меня называют Пятнистым, - сказал он.
- Это твой дом? – спросил детектив.
Карлик кивнул.
- Тут вчера кое-кто решил, что это брошенный дом. Ты не в обиде?
Карлик молчал.
- Они, - Волк кивнул в сторону вылезающих из палатки гвардейцев, - всё исправят.
Карлик молчал.
Наконец вылез шериф и уставился на карлика.
- Это Пятнистый, - представил его Снейк.
Карлик кивнул и сказал:
- Я всем гостям делаю подарки. Эти канарейки, когда запоют, исполнят заветное желание каждого из вас.
Каптыгул заулыбался.
- Это значит, я стану командиром гвардии?
Карлик не ответил. Зато встрял Волк.
- А больше они ничего не исполнят? – спросил Снейк. – Например, похоронный марш?
Пятнистый метнул на него странный взгляд.
- Дай-ка их мне, - сказал оборотень, протягивая руку.
Карлик подал клетку с семью канарейками. Волк взял её, и вдруг резко взмахнув рукой, швырнул клетку назад через головы гвардейцев. Клетка с канарейками взлетела в небо, а затем рухнула в воду заводи. Не успев издать ни одного писка, канарейки утонули вместе с клеткой.
- Ты что творишь?! – воскликнул шериф.
Но детектив не обратил на его возглас никакого внимания. Он смотрел на прищурившегося карлика.
- Любишь птичек? – спросил он. – Нам канареек, Ховарду курочку-рябу…
Карлик оскалил свои мелкие зубки в злобной усмешке, но промолчал.
- А ты знаешь, что за яички несёт твоя курочка? – продолжал Снейк.
Но карлик молча скалил зубки.
- Знаешь! Потому и молчишь! Врать вы карлики не можете! Потому и не отвечаешь!
Шериф, наконец, понял, о чём толкует детектив, и сразу встрял:
- Из-за твоей курицы произошло два убийства! И сгорело два дома!
- Он разрушил мой дом! – не выдержал Пятнистый. – И заслужил, чтобы и его дом был уничтожен!
- Надо же! Заговорил! – воскликнул Турарор. – Так вот, запомни на будущее. В Землях Изгнанников есть Закон.
- Плевал я на твой Закон, - ответил карлик.
- Во-первых, он не мой, а наш, - веско произнёс шериф. – А во-вторых, теперь я лично предложу Главе Совета отправить тебя туда, где нет закона. Посмотрим, как ты выживешь в действительно Беззаконном краю!
Карлик перестал скалить зубы и снова умолк.
- Взять его! – распорядился Турарор, обращаясь к гвардейцам. И прибавил, - Возвращаемся!
Пятнистого усадили на лошадь Каптыгула, и отряд двинулся в обратный путь. Почти всю дорогу до Города шериф и Снейк молчали. Когда они расставались возле дома детектива, Турарор спросил:
- Как думаешь, что произошло бы, если наши заветные желания исполнились?
- Кто знает! – ответил Снейк. – Ну, стал бы Каптыгул командиром гвардии. И умер бы от радости в тот же день… Кто знает! Иногда последствия исполнения заветных желаний бывают хуже, чем последствия от их неисполнения.
- Ты прав, Снейк, - кивнул шериф. – До встречи!
- До встречи, Турарор.